– Они одеты не празднично, – говорит Хенна.

– Знаешь… – Я уже выбираюсь из машины. – Пойду-ка я узнаю, что здесь творится.

– Майк, не надо…

– Ты куда?

Джаред и Нейтан как раз подошли к «Хаммеру» и ненароком загородили мне дверь.

– Хочу с ними поговорить, – отвечаю я.

Но когда мы все оборачиваемся, никого уже нет.

– Знаешь, мне очень хочется отсюда убраться, Майк, – говорит Хенна и тянет меня за руку, усаживая обратно на сиденье. – Прямо очень.

Тут я не могу с ней поспорить.

Никогда не мог.

в которой Сатчел сбегает вместе с принцем, думая, что он хочет ее спасти; но принц ведет ее прямо к Бессмертным, давно уже ищущим идеальный Сосуд для своей императрицы – тело, в котором она сможет поселиться навсегда; этим телом должно стать тело Сатчел, причем амулет все это время исподволь готовил ее к обряду (на самом деле амулет в ее спальню принес не Керуак, а принц); императрица говорит: «Я подослала в ваш мир гонца, который подготовил все к нашему приходу; потребовалось несколько попыток – не каждый может пережить подобное испытание»; гонцом оказывается Дилан – он был им с самого начала, с той ночи, когда впервые пробрался в спальню Сатчел; Дилан приступает к церемонии, в ходе которой Сатчел должна умереть, а императрица – занять ее тело; по всему городу открывается множество лазеек, через которые Бессмертные вторгнутся в наш мир.

– Пахнет чем-то, – замечает Нейтан, когда мы входим в коттедж.

– Выдрами, – поясняет Джаред. – Прошу прощения.

Нейтан морщится.

– Да не… Это не то чтобы вонь…

– Мускус, – говорит Мэл, раздавая всем припасенное мистером Шурином пиво.

Я в курсе, что дети алкоголиков часто и сами становятся алкоголиками. Быть может, когда-нибудь это случится со мной или с Мэл, но мы все же надеемся, что дело ограничится моими проблемами с тревожностью и ее проблемами с едой. (У Мередит, мы верим, вообще все будет хорошо.) А пока в нашей компании действительно никто не пьет.

Кроме Нейтана, как выясняется. Он в один присест опустошает первую бутылку – как будто пьет на спор, – хмыкает и тянется за второй. Замечает наши потрясенные взгляды.

– Вы чего? – спрашивает он. – А-а…

Вторую бутылку Нейтан уже потягивает.

– Музыку включим? – спрашивает Мэл, доставая из сумки телефон и подключая его к колонке.

Играет музыка – спокойная, не танцевальная, просто хорошая. В коттедже есть небольшая гостиная с диваном, кухонка и две крошечные спальни. Получается, кому-то из нас придется спать на диване. Что-то подсказывает мне, что одним из этих несчастных буду я.

– А чем тут вообще можно заняться? – спрашивает Нейтан. – Я не из вредности, мне правда интересно.

– Ну, например, можно поесть, – говорит Джаред, открывая холодильник.

– Ох, спасибо-спасибо-спасибо, мистер Шурин! – Хенна уже подскочила к нему и достает стейки.

Зовите-меня-Стив и Джаред начинают готовить ужин. Остальные тем временем переодеваются в нормальную одежду и переходят (все, кроме Нейтана) на безалкогольные напитки. Мы не ели часов восемь, и стейки пахнут так прекрасно, что все мы кружим по гостиной, как стая очень голодных и очень серьезных гиен.

– Предупреждаю: в самое ближайшее время я вгрызусь в твое плечо, Джаред, – говорит Хенна.

– Просите – и дано будет вам! – возглашает Стив, начиная раздавать тарелки. Пожалуй, перестану называть его Зовите-меня-Стивом.

Ужин получается в сто раз вкуснее, чем в ресторане. Все-таки мистер Шурин – мировой дядька. Ничего не забыл, купил и соус к стейкам, и салфетки, и соль, и перец. И даже заправку к салату, представляете?

– Вот бы у нас был такой отец, – говорю я.

– Родителей не выбирают, – ворчит Мэл.

– Да я не в том смысле…

– Знаю.

В коттедже есть даже телевизор – правда, совсем старый, не плоский. А к нему подключен… внимание… видеомагнитофон! Настоящий видик, в который надо вставлять кассеты. По-моему, таких уже и не купишь нигде. Но у мистера Шурина припасено несколько кассет, которые мы с Джаредом смотрели еще в детстве, когда приезжали сюда на выходные.

– Так… Есть «Красотка», – читает названия Нейтан, попивая свое пиво, – и «Дрожь земли».

– «Дрожь земли»! – впятером говорим мы.

Какое-то время все тихо и спокойно: мы жуем стейки и смотрим «Дрожь земли». Люди едят – и людей едят.

И это, как ни странно, очень похоже на счастье.

– Ты шутишь?! – офигевает Зовите-меня… ладно, ладно, просто Стив, когда из спальни выходит Джаред в одних плавках.

– А что, уже почти лето, – с улыбкой отвечает тот.

– Май на дворе. И ночь. И озеро, между прочим, ледниковое.

– Завтра первое июня, и я плаваю в этом озере всю жизнь, док, – невозмутимо произносит Джаред. – Ну, кто со мной?

– Мне пока нельзя, – говорит Хенна, поглаживая бок со свеженькой татуировкой.

– К тому же у тебя гипс, – замечаю я.

Хенна переводит удивленный взгляд на свою руку.

– А я уже и забыла – так к нему привыкла! – Она распахивает глаза еще шире. – Так я и на вручении аттестатов буду с ним!

– Я не прочь искупаться, – встает Мэл.

– Э-э… точно? – переспрашивает Стив. – У тебя даже жировой прослойки нет. – Воцаряется неловкая тишина. Стив дает задний ход: – Да я просто как врач говорю…

– Все нормально, – говорит Мэл. – Очень мило с твоей стороны. Извиняться будешь в озере.

– Я плавки не взял.

– А мы вообще-то без плавок купаемся, – шаловливо замечает Джаред. – Это я так, для виду надел.

– Темно же, – подхватывает Мэл. – Можно и голышом.

– Вы это серьезно? – не верит своим ушам Стив.

– Я тоже искупнусь, – говорю я.

– И я! – вскакивает Нейтан, но тут же падает обратно на диван.

– А вот это уже лишнее, – говорит Джаред не терпящим возражений тоном. Нейтан и не возражает.

Мы все выходим к воде, даже те, кто плавать не будет. Вдоль берега стоит еще несколько коттеджей, но свет горит только в нашем. Май – все-таки еще не сезон, да и вообще слово «сезон» не самое удачное. Коттеджи принадлежат людям, которые не могут выбраться сюда в пятницу вечером – они работают допоздна, чтобы расплатиться за коттеджи. Мистеру Шурину домик на озере достался в наследство от отца, но на моей памяти он даже ни разу его не красил.

Нейтан и Хенна сидят на бревне, тесно прижимаясь друг к другу (хотя на улице не очень-то и холодно). Он даже кладет руку ей на плечо!